В этот раз церемонию впервые на моей памяти назначили на среду, а не на субботу, да ещё и в полнолуние. Когда я спрашивал Памелу про эту церемонию, она сказала, что людей будет немного, в районе десяти человек, плюс-минус сколько-то ещё. Изначально планировалось провести её в Portal Xibalba, где мы уже неоднократно были на массовых церемониях, так что было крайне интересно попробовать то же место, но в более камерном формате. Но за день до церемонии мне написал Иван и сказал, что место проведения изменилось, теперь это будет некая Casa Echeveria, тоже в Sac Be и недалеко от Portal Xibalba, какой-то замок посреди джунглей; Иван дал нам инструкции, как туда доехать.

В день церемонии я чувствовал себя отлично, всё же почти не употреблял алкоголь в течение месяца, а это означало потенциально более глубокое погружение и более интенсивную работу. К нужному времени мы отправились на такси в Sac Be, объяснив таксисту, что это рядом с районом Guadalupana. В такси я задумался и не заметил, как таксист нас вёз уже куда-то совсем далеко не туда, после чего стал объяснять ему, как доехать до нужного места. На проходной Sac Be такси без проблем пустили внутрь, мы свернули направо и ехали, спрашивая у водителей редких встреченных машин, правильно ли мы едем. Иван говорил, что вокруг замка много скульптур, и, когда мы увидели скульптуры, поняли, что приехали. Таксист содрал 400 песо, ушлый хуй, но в день церемонии лучше ни с кем не скандалить.

Замок оказался очень красивым и в очень красивом месте, густой тропический лес, много пальм и свисающих отовсюду лиан. Вокруг действительно было много скульптур разной степени авангардности, внутри замка было тоже очень классно. Мы расположили наши матрацы, разложили воду, туалетную бумагу и спрей от комаров. Познакомились с теми, кто уже приехал, среди них был один дядька из Польши и мексиканец в длинной мантии. Потом к нам подошла знакомиться одна участница, молодая мулатка, на русском языке спросила, откуда мы; выяснилось, что у неё мать украинка. Это был её первый раз, она немного боялась, и стала расспрашивать Машу про её предыдущие церемонии. Маша немного рассказала, девушка же сказала, что это её успокоило.

Мы с Машей решили обойти дом вокруг. Скульптуры были везде в джунглях, рядом даже нашёлся сенот. Мы вышли на дорогу, которая вела к замку, там как раз проезжала машина с Иваном за рулём. Мы с Иваном поприветствовали друг друга жестом, ещё немного пофотографировали и пошли обратно в замок, где уже собралось довольно много людей. Приехал Никита с его девушкой Наташей, приехал чернокожий фасилиатор Момо. Памелы, Барбариты и Луиса в этот раз не было.

Объявили церемонию рапэ. На территории перед замком постелили покрывала, туда сели фасилиаторы и стали проводить церемонию всем желающим. Я сел к Момо, мне он сказал «как я понимаю, это уже далеко не первая церемония» и сделал покрепче, я сурово прихуел. Затем к нему подошла Маша, Момо заправил рапэ в трубочку, произвёл стандартные камлания, вставил длинную трубку ей в ноздрю и резко выдохнул с другой стороны. Я сразу после этого пошутил, что ей вдул огромный негр с вот такенной штукой. Иван же в это время подходил к каждому и совершал другие камлания перед церемонией, вдыхая дым ритуального мапачо из трубки и выдувая его в голову участника, а затем в руки, сложенные лодочкой. Через какое-то время он попросил зайти всех внутрь для начала церемонии.

Тем временем приехало ещё больше людей, по примерным оценкам больше двадцати человек. Мы сидели между проходом и лестницей на второй этаж, справа от Маши сидела пожилая чернокожая женщина по имени Бьянка, рядом со мной расположился поляк. Я подумал, что если он будет дебоширить во время церемонии, обязательно подъебу его словами «around Polacks never relax». Иван стал говорить вступительное слово, объясняя правила проведения церемонии. Всё как обычно, аяуаска пьётся шотами, минимальный интервал между шотами — час, соседям не мешать, в джунгли не убегать, если нужна помощь — попросить, можно даже словами (как-то даже демократичнее вышло, на прошлых церемониях просили давать знак жестом, чтобы никому не мешать). Объяснил, что конкретно эта аяуаска — небесная, ayahuasca del cielo, работает на высоких вибрациях и принесёт нам счастье. Затем Иван дал всем пять минут, чтобы покурить и сходить в туалет, после чего стал открывать церемонию, благодаря аяуаску — мать всех растений, благодаря Пачамаму и прочие небесные и земные силы. Затем Иван выпил шот аяуаски, за ним фасилиаторы, потом все остальные против часовой стрелки.

Я выпил свою чашку ровно в восемь часов вечера, после чего лёг и стал ждать эффекта. У аяуаски я попросил раскрытия собственного потенциала, сил для продолжения борьбы с тягой к алкоголю и борьбы с прокрастинацией. Иван сказал, что в среднем 40 минут необходимо, чтобы начать чувствовать эффекты. Через сорок минут я почувствовал первые признаки надвигающегося трипа — покалывание в конечностях, как будто отлежал их; Иван уже начал петь икарос, но визуальных эффектов всё не было, правда, иногда они проявлялись, но сразу же пропадали. Через какое-то время с закрытыми глазами я увидел параллельно двигающиеся вертикальные красочные линии — пошло дело. Визуальные ощущения стали всё более интенсивными, и я смог их категоризировать, их было несколько типов. Все типы объединяло то, что это были постоянно движущиеся в трёхмерном пространстве изогнутые линии, плоские или объёмные, цилиндрические. Первый тип — как если бы моё поле зрения было грязным (скорее абсолютно тёмным) стеклом, по которому рисуют пальцами, стирая темноту, оставляя разноцветные следы. Эти линии были плоскими. Второй тип — ленты: тоже плоские, разбитые на сегменты, похожие на сантиметровую ленту или на киноплёнку. Фон сегментов был ярким жёлто-белым, между ними были чёрные разделительные линии, а в самих сегментах были либо цифры, либо витражные узоры, либо вообще хуй пойми что. Третий тип — объёмные линии с орнаментом индейцев племени шипибо-конибо. Четвёртый тип — объёмные (преимущественно светло-серые, светло-фиолетовые или голубые) однотонные линии, похожие на червяков или змей, но более гладкие. И, наконец, пятый тип — линии состояли из довольно крупного бисера разного диаметра, без промежутков. Пожалуй, это был самый красивый тип, он включился последним, и эти бисерные линии стали преимущественно зелёного цвета и формировали собой какой-то пейзаж в тропическом лесу, а потом заброшенный город, где все здания заросли травой и вьющимися растениями.

Затем, по мере поступления диметилтриптамина в кровь, видения становились всё стремительнее, меня начало тошнить. Я всеми силами пытался удержать аяуаску в себе, но музыка, казалось, была против, было такое ощущение, как будто эта музыка прямо вытягивает струганину из меня наружу, в конечном итоге я сдался, меня стошнило, и видения снова потеряли в яркости и в интенсивности. Что же будет, если всё же смочь перетерпеть? Что там, за тем пиком видений, после которого меня тошнит? Я решил, что после второй чашки нужно обязательно терпеть и не блевать, чтобы узнать, что же меня ждёт дальше.

Я сел и ждал открытия окна, чтобы сходить за второй чашкой. Через какое-то время Иван объявил, что окно открыто; кто-то меня опередил и пошёл за чашкой, я подобрался следом и сел, ждя своей очереди. Ощущение мистичности происходящего зашкаливало — настоящий замок, высокие потолки, огромные окна от потолка до пола, за которыми джунгли и полная луна. Иван налил мне шот, я попробовал выпить немного и охуел — аяуаска не лезла никак, пришлось заткнуть рукой рот, поскольку она активно просилась наружу. Иван дал мне бутылку с сильно пахнущей цитрусами жидкостью, сказав отпить совсем немного, я так и сделал, вкус был невероятно кислым. Но аяуаска после этого пошла проще, её вкус вообще не чувствовался. На дне стакана остался жмых, Иван развёл его водой и дал мне допить, я допил и вернулся на своё место.

Снова нужно было ждать около сорока минут. Всех очень сильно полоскало, какой-то мужик вдалеке от меня блевал по-звериному, как будто выворачивался наизнанку, звуки были совершенно нечеловеческие. Я сходил покурить, на улице было очень красиво, духота совсем не ощущалась. Затем вернулся на своё место и попробовал медитировать, концентрируясь на дыхании и пении Ивана, и стараясь не замечать адских звуков вокруг. Через какое-то время я вошёл в состояние глубокой медитации, и в этот момент меня стала накрывать вторая чашка аяуаски. Не помню, что я видел, потому что видения сменяли друг друга буквально со световой скоростью, не давая себя рассмотреть, но в этот момент произошло нечто странное: верх моего черепа как будто бы раскрылся, обнажая мозг, раскрылся до предела, и я ощутил, как будто мне туда что-то интенсивно запихивают. Запихивали настолько сильно и много, что голова начала пульсировать и болеть, а сам я пребывал в состоянии концентрированного ахуя. До сих пор не знаю, чего мне туда напхали — надеюсь, знаний. После этого голова подзакрылась, фоново подобралась тошнота. Я вспомнил, что нужно держаться несмотря ни на что, и продолжил концентрироваться на дыхании, это помогало. Стоило мне только чуть-чуть выйти из медитации, как тошнота накатывала снова, и я возвращался обратно. Интенсивность визуальных ощущений нарастала, мне было интересно, есть ли у них предел, и что же я увижу дальше.

Затем я увидел её — саму аяуаску, её персонифицированное воплощение. На этот раз она была зеленовато-жёлтой антропоморфной дикой кошкой, типа самки ягуара, которая ходила на задних лапах туда-сюда, никак со мной не взаимодействуя. Её шкура была переливающимся орнаментом в стиле шипибо-конибо, а в голове у меня зазвучала цитата Гомера Симпсона: «попытка — это первый шаг к провалу». Это меня крайне рассмешило, ведь эта фраза была одним из ключей к моей прокрастинации, когда я тупо откладываю решение каких-то важных задач на потом, подсознательно опасаясь не сдюжить, не вывезти. Аяуаска показала мне, насколько бредово звучит подобная установка. Не то чтобы я не понимал этого раньше, но аяуаска делает так, что всё снова становится взаправду. Ни от чего не отмахнёшься, ни над чем не посмеёшься, ничего не простебёшь, никакой психологической защитой не прикроешься, всё только так, как и есть на самом деле. Все мои чувства накаляются до предела, я чувствую всё, что можно чувствовать, сразу и одновременно, затем происходит катарсис, после чего — освобождение. Мне охуенно, крайне охуенно, заебись быть мной, в общем. Видения идут на спад, я смог перетерпеть. Через какое-то время я всё же блюю с чувством выполненного долга, я увидел и прочувствовал всё, что мне нужно было. На улице в этот момент раздаётся дикий и продолжительный женский вопль, кто-то, вестимо, совсем потерял связь с реальностью.

Где-то через минут двадцать я вышел покурить. У костра сидела, качалась и воя, русскоговорящая мулатка, наполовину голенькая (в смысле, топлесс), порывалась ещё и штаны снять, видимо, чтобы стать совсем ближе к природе. Кричала, видимо, тоже она. Я покурил, погулял вокруг, не уходя далеко, и вернулся за третьей чашкой. Иван говорил с кем-то — то ли с Шани, то ли со мной, я нихера не понял; но тут ко мне подошёл Никита и тихо сказал: «после песни, хорошо?», и я вернулся на своё место. Иван стал играть песню, я ждал, и сразу после окончания подошёл к нему. Он спросил, чувствую ли я эффекты медицины — да, я сказал, вовсю; Иван удивился, типа, хуя ты тип, после трёх чашек бодрый. Я поправил, что после двух, Иван засмеялся, говорит, да, точно, после двух, но всё равно мощно. Налил мне совсем немного, разбавил водой, я выпил и отправился на своё место.

Через какое-то время Иван объявил, что окно закрыто, и перешёл к стадии sound healing — то есть, вместо традиционных индейских икарос и мантр стал петь лучащиеся радостью песни. Серьёзного усиления эффектов на этот раз я не почувствовал, мой катарсис на этой церемонии уже случился. Помощница Ивана, израильтянка Шани стала петь красивую песню «In the love, in the light, in the glory», меня пронзило невыразимым счастьем и радостью, я лежал, наслаждаясь жизнью и моментом. Через какое-то время я снова вышел покурить. Полуголая мулатка всё ещё лежала у костра, ко мне подошёл Никита, спросил, как у меня дела, я ответил, что всё ништяк. Затем он сказал что-то типа: «мощная церемония, правда? давно всех так не полоскало», я согласился. Потом я спросил у Никиты, когда объявят церемонию рапэ; он предложил мне пройти её прямо сейчас, вот только он сходит за трубкой и самим рапэ. Я согласился и остался на улице его ждать. Через какое-то время Никита вернулся уже со всем необходимым, мы подошли к костру, чтобы лучше друг друга видеть, после чего быстро зарядил рапэ и вдул мне его в нос. Слёзы потекли ручьём, голову прочистило окончательно. Затем Никита обратил внимание, что у меня сильный зажим в челюсти, говорит, очень много подавленного гнева. Я отметил, что он всё сказал верно — меня давно парит, что я постоянно хожу со сжатыми зубами. В это время подошла Наташа, девушка Никиты, я её тоже поприветствовал. Никита сказал, что я крепкий парень, предложил обменяться контактами после церемонии, пригласил как-нибудь заехать к ним — они живут в Sac Be, как и Иван, у них есть темаскаль, и можно будет обсудить опыт на русском языке.

Я вернулся в замок. Маша потихоньку приходила в себя, как выяснилось, её несколько раз успешно стошнило, и на этой церемонии в первый раз появилась определённая структура вместо полного сумбура и непонимания того, что происходит. Сказала, что в первый раз смогла терпеть и не убегать от мерзостей, которые ей показывает аяуаска. В этот раз она совсем не покидала помещение на протяжении всей церемонии, в отличие от прошлых разов, когда довольно часто выходила на улицу, скрываясь от неприятных видений. Несмотря на то, что к концу церемонии Маша ещё плохо понимала, кто она есть, тем не менее чувствовала себя победителем, потому что смогла дойти до конца. Иван подошёл к нам с Машей, объединил все четыре наших руки в лодочку и произвёл финальные камлания с мапачо, как и в прошлый раз в Пуэрто-Морелосе. Объявили церемонию рапэ, Маша сходила, пришла и мулатка, уже одетая и вполне себе соображающая. Иван стал играть свои финальные песни, мы с Машей встали и присоединились к остальным людям, стали танцевать. Затем Иван стал закрывать церемонию, поблагодарил аяуаску, все небесные и земные силы. Затем стал благодарить каждого персонально, даже нас, за нашу упорную работу с этой медициной. Поблагодарил Никиту, назвав его ayahuasca police, поблагодарил Момо, назвав его ayahuasca FBI. Церемония официально закрыта, Иван включил свет в замке, кто-то принёс фрукты. Я подошёл к Шани и договорился, чтобы она нас довезла; подошёл к Никите и обменялся с ним контактами, правда, интернет и мобильная связь в этом месте совсем не работали. Шани собрала вещи, позвала Бьянку и нас, мы сели в её машину и поехали до ближайшего такси, после чего сразу домой. В отличие от других церемоний, на этот раз Маша крайне долго приходила в себя, и, вернувшись домой, ещё толком не могла разговаривать. Дома нам оставалось спать всего пару часов, после чего мы поехали в налоговую в непонятном и сильно уставшем состоянии.

А теперь слайды: